Там где нет времени, и нет ничего, кроме света, был Художник. Может «жил»? Нет, он не жил, он был.
Он был соткан из сверкающего, сияющего белого белого жемчужного света.
Однажды он создал синий, зеленый и желтый цвета. Смешивал их в разных пропорциях, написал пейзаж. Только этими цветами! Нарисовал горы, скалы, изумрудные ели, васильковое небо, и сверкающую на золотистом солнце, переливающуюся оттенками бирюзового, воду.
Художник смотрел на свою работу, его зрачки расширялись, дыхание замирало, сердце стучало сильнее.
«Вот было бы здорово в этом пожить!».
Он отщепил от себя каплю Света и отправил в картину.
Картина засияла и ожила. Настоящая живопись.
Художник написал ещё, создал новые цвета, написал ещё, и ещё. Снова отщепил от себя капли света и отправил их в картины.
Он создал миллиарды миллиардов цветов. Оживил миллиарды миллиардов картин.
Мурашки бегали от любопытства — он создал себе тело. Потом ещё одно, и ещё одно. Каждое новое тело удобнее, чувствительнее, гармоничнее.
Теперь у него было множество миров и множество тел. Были и удобные, гармоничные, здоровые тела. Были и те, которым чего-то не хватало. Ведь ему было интересно прожить все-все-все, что только можно прожить.
Он придумал занятную игру — эмоции в каждом теле отражались на нем, а мысли дорисовывали картины, могли менять ее оттенки, добавлять сюжет.
Миллиарды тел чувствовали и ощущали.
Он любил каждую свою каплю, которая обогащалась новыми чувствами, ощущениями, знаниями, опытом, проживая свой сюжет.
Художник сделал так, чтобы капля в теле забывала о том, кто она на самом деле, так было интереснее, правдоподобнее.
Все капли Света с океаном Света связывало тонкое звучание внутреннего голоса, чтобы не заблудиться в лабиринте картин.
Каждая капля была дорога художнику, каждая жизнь была бесценна. Каждая эмоция — любопытна. Он одинаково ценил и страх, и доверие, и обиду, и восхищение, и злость, и радость. Но удивительнее всего была, конечно, Любовь.
